Кн.1 ВОИН БЕЗ       ПЛЕМЕНИ

Книга первая возвращает нас в 679 г., в начало одного, может быть, самого важного из этих жестоких событий, наполненных и кровавыми битвами, и поэтичной любовью, и предательством. Один за другим бесславно гибнут первые предводители тюркского возмущения в Китае, отрубленные головы которых  выставляются  в Чаньане во Дворце Предков для устрашения других непокорных.

...Воин без племени – следующий третий еще только нарождающийся вождь отважных кочевников. Тюркское имя его тутун Гудулу, вошедший в историю кочевого прошлого как хан Кутлуг или по народному Счастливчик.

  СЛЕД ВОЛКА

Словно грозная лава, вырвавшаяся из жерла вулкана, катится по степи несметная сила степного гнева, опаляя северные провинции Поднебесной. Бывший воин без роду и племени признается вождем. Льется кровь, дети теряют родителей, бредут по пескам и степным пространствам толпы рабов и невольников... Чего лишил ты эти толпы, тутун Гудулу, и что дашь взамен? Как создавать всякое новое без насилия и жестокости?

… И настораживающий голос писателя: «Настоящая история наших предков и канувшие в Лету времена, обнажаемые  исследователями, иногда напоминать  не очень  опрятную  женщину, вдруг выставляемую  напоказ во всем своем  старомодном  обличии. И многим не хочется видеть ее такой  неприглядной, уродливой, безобразной. Особенно  – близким по крови ощущаемого родства...     

…Первосвященник выполнил приказание Бога и  пошли вавилонские люди по свету, образуя отдельные народы и нации   со своими обычаями и нравами.  Башня-Столп, Башня – Бессмысленный Символ, оказавшись ненужной,  от времени  сама по  себе начала  разрушаться.  А люди, скоро позабыв о неотвратимости божьей  кары и  возмездия за грехи, опять утратили духовную связь с  Творцом.    Породив убогих идолов своей новой   веры,    устрашаются  только  одним  -  Судным днем, гневом Небес. И с тех пор в мало что изменилось...

Кн. 5

– Помнишь тех, кто однажды тебя родил? – Бог-Отец склонился над умирающим. – Вспомни о них, начав каяться, и поспеши –  твой срок завершился.

– Ты не продлишь?

– Каждому предопределено…

– Как будут жить грешные дальше?

– Как жили прежде: мучиться и страдать, очищаться, раскаиваясь, и снова страдать…

– Познание приносит опасность, оно горячее солнца! Зачем живому знать много?

– Чтобы искать новое, данное Богом, и вновь сомневаться. Лишь сомневаясь,  не обожжешься.

– Я ухожу! Я ухожу!

– Ты счастливец, ты можешь однажды уйти… Уходи без страха, испросив у

живого прощение… ПОМОГИ  СЕБЕ САМ!

Кн. 7  ПОВЕЛИТЕЛЬ СТЕПИ

– Так в тебе меня нет?

– Тебя во мне нет, во мне сильный Дух Понимания, что ты должен быть как Величие Сущего Страха и Сущего Испытания. Моя жизнь была моим испытанием и страхом, совсем не твоими. Я укреплял в ней себя твоим именем. Твоим именем упрочить можно  многое, но на веки веков ничего нельзя укрепить, и боги бывают ниспровергаемы.

– Хочешь, чтобы я сказал: «Ты прав, человек, и боги бывают ниспровергаемы!» Но я скажу: «Я тебе нужен даже сейчас. И особенно сейчас. Суета твоей земной власти завершается, наступает ее бессмысленное величие за пределами того, что ты создал, каган…

       Величие духа и веры, поистине рыцарская одержимость, самопожертвование и, как неизбежный исход самой великой жизни, - обычная грустная смерть! Странная книга, необычная книга. Непривычная по целому ряду существующих до ныне критериев.  Одушевляя далекое прошлое, автор оживляет в каждом из нас что-то еще. И расставаться с этим «что-то» , витающим на грани поэтической лирики и кровавой жестокости, не хочется…

Жесток! Жесток был Творец со своими созданиями. Но проник ли он в их сердца, совершая свою третью попытку вразумления людей страхом и врачевания их разума – если смерть в огне может быть врачеванием, - как хотел того и стучался? И кто же больше повинен во всем том, как они   и ныне бесчестно и грязно живут: Создатель-Творец или же сам твари божьи? Поистине жадность, зависть, богохульство и тайная злоба неистребимы до ВЕКА.

 «Прошлое не нуждается в наших  слащавых признаниях и возвеличивании от случая к случаю, оно требует в образе святого креста, прочих достойных символов поклонения и верований наших пращуров, постоянного уважения к себе и тихого почитания. Что ему показная напыщенность и праздная тарабарщина зачерствелой души, грешной до мозга костей и нуждающейся в своей ежечасной молитве! К тому же самая искренняя на первый взгляд людская любовь не всегда постоянна. В ловком разуме она преходяща, обманчива, как мираж, оставаясь  устойчивее, глубже, почитаемей только в живом бьющемся сердце, где она на века…

   Но соблазнительное величие прошлого бывает и мстительно жестоким. Тем, кто берет на время власть в свои руки, нужно вести себя с ним более чем  осторожно и осмотрительно.

( Из дневников  скучного философа)

Трудно сказать, что хранит в себе больше истин и достоверности: древние хроники или не менее древние легенды. Хроники – как свидетельства очевидцев – бывают до раздражения непростительно скупы, порой просто неточны и  приблизительны, ставят настолько своевольно все с ног на голову, что лишь запутывают и убивают саму истину. А в легендах, наоборот, все чересчур сверхпоэтично, неправдоподобно, восторженно восхваляет прошлые драматические события... И все же в легендах веков – неугасимая святость Великой Надежды. Они несут  в себе дух благородства.